Депутат Канат Нуров: Банкротство – это не кредитная амнистия

С одной стороны, закон о банкротстве физических лиц – это возможность бедным людям избавиться от всех своих долгов. С другой, серьёзный риск мошенничества со стороны богатых и изобретательных. И это не единственные причины, почему путь законопроекта занимает годы, а не пару недель. Что хорошего и плохого в законе о личном банкротстве, в интервью Informburo.kz рассказал депутат мажилиса, член комитета по финансам и бюджету Канат Нуров.

– Канат Ильич, почему путь законопроекта такой долгий? Одни законы принимают всего за пару недель, а закон о банкротстве физических лиц (также известный как закон о восстановлении платёжеспособности) обсуждают почти десять лет.

– Это действительно сложный законопроект, потому как затрагивает много разных интересов, причём не только материальных, но и моральных. И это важно. Всё это надо учитывать.

Одна часть вопроса, как закон повлияет на будущее банковского сектора Казахстана.

С другой стороны, возникает моральный риск – как не сподвигнуть людей к мошенничеству. Если есть возможность вернуться в деловой круговорот, объявив себя банкротом, то почему бы этим не воспользоваться? Если сейчас у должников подобных мыслей нет, то с принятием закона мысли такие возникать будут у многих.

Понятно, что сейчас законопроект имеет срочную важность – январские события были вызваны, в том числе, и проблемой закредитованности населения. Огромное количество людей сейчас просто не могут нормально работать, потому что арестованы все их счета. Но спешка – это плохой вариант, нужно аккуратно и взвешенно ко всему подходить.

– То есть законопроект ещё сырой, если допускаете, что лазейками в законе могут воспользоваться мошенники?

– Человек может заранее спланировать банкротство, провести сделки, которые выведут его активы из имущественной массы, и никакая административная и даже уголовная ответственность не остановят. Это называется мошенничеством. И это отдельный вопрос. Сейчас идёт работа, цель которой – максимально исключить любые мошеннические схемы.

– Хотите сделать закон идеальным? Такое возможно?

– Хорошим должен быть закон, рабочим – без сложных законодательных формулировок и процедур. На мой взгляд, цель закона, с одной стороны, сделать процедуру банкротства как можно проще, чтобы снять социальное напряжение. С другой стороны, последствия должны быть чувствительными для людей, которые прибегли к процедуре и назвали себя банкротами.

Нужно понимать, что банкротство – это не кредитная амнистия. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Если банкротство будет без последствий, то, по сути дела, будет вечная кредитная амнистия. Выход из банкротства не должен быть безобидным. Кроме того, прибегнув к банкротству, должник не должен иметь возможность сохранить это в тайне. Люди должны знать, кто воспользовался банкротством, чтобы не платить по своим долгам.

Вообще, здесь вопросов сложных много. Законопроект о банкротстве физических лиц намного сложнее, чем те законы, которые не имеют особых споров и принимаются за две недели. Здесь много разных нюансов и пересекаются разные интересы. Но моя позиция, и, думаю, большинство депутатов её разделят: вход должен быть лёгким, но последствия должны быть чувствительными. Прежде чем стать банкротом, человек должен пытаться восстановить свою платёжеспособность и погасить свои долги.

Конечно, всё равно будут мошенники, мошенники в данном случае – неизбежный побочный эффект.

– На пять лет запретить брать новые кредиты и на три года закрыть выезд за рубеж, как считаете, это чувствительные меры?

– Я считаю, что это мягкие меры. Они чувствительные и не жестокие. Человек, легкомысленно набравший кредитов, должен ощущать последствия, ведь ему прощаются абсолютно все долги, его защищают от кредиторов, он сможет снова работать и быть экономически активным, зарабатывать деньги. Новые кредиты и выезд за рубеж – это ограничение в правах, которое должники, став банкротами, сами для себя выбрали. Это не нарушение прав человека.

Сейчас предлагают, одним из условий сделать отсутствие имущества у должника. Но это серьёзная препона. Имущество бывает разное – заложенное, арестованное или вообще единственное.

– Цена вопроса – от трёх до пяти миллионов должников, которые могут претендовать на статус банкрота. Как считаете, это много или мало?

– Очень много. И это похоже на правду. Отсюда большая социальная напряжённость у нас в стране. Эту напряжённость надо снимать и снимать как можно скорее.

Есть ещё проблемы в законопроекте. К примеру, закон защищает только от юридических лиц, а существуют ещё финансовые отношения между физическими лицами. Возможно, должна быть защита не только от юридических лиц – микрокредитных, микрофинансовых и прочих организаций, но и от физических.

Повторюсь, закон сложный, нужно разбираться, но действовать надо быстро. Мы должны до конца года этот закон принять. Я буду всеми руками и ногами за это бороться – за то, чтобы вход был лёгким, а выход – чувствительным.

– Судя по реакции в СМИ и по тому, как слабо законопроект обсуждается в соцсетях, он не вызывает бурного интереса. Почему? Люди не понимают?

– Не думаю, что законопроект не вызывает интереса – уже очень много по этому поводу копий сломано. Наверное, люди просто устали, не верят, что может что-то измениться.

– Если законопроект примут, точнее, когда его примут, как изменится ситуация? Банки выиграют или проиграют? Точки зрения здесь высказываются разные.

– Некоторые банки, которые завязаны на рознице, потеряют. Но в целом процедуры банковской деятельности, в том числе банков, работающих с розницей, улучшатся. Когда будет закон о банкротстве физических лиц, у банков будет риск, что они не смогут вернуть кредиты и при этом человек будет свободен от обязательств перед ними.

Банки, конечно, не перестанут давать кредиты, просто они будут выдавать кредиты с учётом дополнительного риска.

Сейчас, что греха таить, кредиты выдаются неплатёжеспособным, закрываются глаза на многие вещи, банкиры пользуются тяжёлым положением людей. Это большая проблема, и её надо регулировать. Надеюсь, что с принятием законопроекта всё решится.

– Какие аргументы у тех, кто затягивает принятие законопроекта? Только страхи, что люди будут мошенничать – выдавать себя за банкротов, не являясь таковыми?

– И это тоже, но это не главная проблема. Одна из основных проблем в том, что многие государственные программы – жилищные, ипотечные и прочие – по большому счёту могут разрушиться из-за того, что такой закон будет. Они не смогут работать. Кстати, в этом отношении законопроект будет полезен не только для банков, но и для государства. Здесь нужно честно признать, нужны ли нам такие жилищные ипотечные программы, которые по сути завуалированная социальная помощь? Может, и не нужны они?! У нас должна быть нормальная ипотечная программа, или мы просто раздаём бедным жильё, и никаких проблем. А то кто-то считает, что законопроект помешает реализации социальных жилищных программ, но если они такие слабые, то, может, они и не нужны?

Не только для банков, но и для государства закон о банкротстве физлиц будет хорошей отрезвляющей мерой. Надеюсь, что до конца года законопроект примем, знаю, что очень много подводных камней, но будем стараться.

• Казахстанцы живут в долг. Кто сможет не платить кредиты и в чём суть закона о банкротстве
• Петля затягивается. Чем опасна высокая закредитованность населения: мнение социолога
• Признать себя банкротом. Почему не принимают закон, который ждут миллионы казахстанцев