«"Новый Казахстан" выглядит точно так же, как старый». Пять лет транзита власти от Назарбаева к Токаеву

Ровно пять лет назад, 19 марта 2019 года, экс-президент Казахстана Нурсултан Назарбаев объявил, что решил сложить с себя президентские полномочия. Почему этот управляемый транзит от него к Касым-Жомарту Токаеву не удалось провести по задуманному много сценарию? Какие выводы для себя могли сделать другие автократы, наблюдая за тем, как явно не по плану идёт передача власти в Казахстане? Что изменилось в стране за пять лет и что будет ещё через пять, когда подойдет к концу нынешний срок президентства Токаева? Азаттык беседует Лукой Анчески, профессором Университета Глазго в Британии и экспертом по Центральной Азии.

«КОНЕЦ ЭПОХИ НАЗАРБАЕВА»

Азаттык: Пять лет назад экс-президент Казахстана Нурсултан Назарбаев добровольно отказался от своего поста, что стало беспрецедентным решением для лидера, который пользовался неограниченной властью в течение почти тридцати лет. Преемником он выбрал Касым-Жомарта Токаева. Назарбаев официально ушел в отставку, до Январских событий сохранял ряд почётных должностей. Почему провалился транзит в запланированном им виде, первый не династический управляемый переход власти в Центральной Азии?

Лука Анчески: Если ориентироваться только на 2019 год, то мы кое-что упустим из виду. Нужно отмотать плёнку немного назад и посмотреть, что произошло в Казахстане ранее.

На мой взгляд, событие, которое послужило толчком к транзиту, произошло в 2016 году, когда [Карим] Масимов был снят с поста премьер-министра и стал главой КНБ. Правительство возглавил [Бахытжан] Сагинтаев. Это привело в движение все механизмы парламентского и законодательного характера, которые позволили осуществить транзит власти от Назарбаева.

Внутри элит была целая серия различных договоренностей касательно этого перехода, и они определили, что произойдет в 2019 году: что у Назарбаева к моменту ухода с поста будет не только преемник, который не будет сильно раскачивать лодку, позволит ему закулисно править страной, но и законодательная база, где благодаря закону о первом президенте будут даны гарантии безопасности ему и его семье. Все это было сделано. Назарбаев чувствовал себя спокойно и безопасно, передавая власть Токаеву.

Мне кажется, что в период между 2019 годом и «Кровавым январем» мы видели, как все эти соглашения медленно разваливались, как их перестали уважать и придерживаться. Именно поэтому в январе 2022 года произошел очень чёткий элемент разобщения элиты, её фрагментации и междоусобицы. Это событие стало не только самым драматичным в новейшей истории Казахстана, но и реально определившим конец эпохи Назарбаева.

Азаттык: Почему Назарбаев не учел вероятность борьбы и конфликта внутри элит, а также то, что, в конце концов, его власть могут отобрать?

Лука Анчески: Я думаю, он неправильно оценил уровень лояльности и гарантий Токаева касательно бизнеса и богатств «семьи». Не стоит забывать, что когда в 2021 году в Казахстане был опубликован список людей, которых прослушивали с помощью программного обеспечения Pegasus [в 2021 году OCCRP, Центр по исследованию коррупции и организованной коррупции, опубликовал расследование, согласно которому на мобильные устройства многих людей во власти, журналистов и бизнесменов было установлено шпионское программное обеспечение Pegasus. — Ред.] в нём была и фамилия Токаева, а это значит, что была часть элиты, которая не доверяла президенту.

Не доверяли, потому что хотели от него избавиться. Не доверяли потому, что он действительно сделал что-то, что поставило под угрозу соглашение внутри элит. Мне показалось, что Токаев не выполнил ту программу, которую возложил на него Назарбаев. И раскол с Масимовым показывает, что фрагментация продолжилась именно по этой линии: люди, которые доверяли Токаеву, и люди, которые хотели продолжать двигаться с Масимовым и Назарбаевым.

Потому что с точки зрения политики, давайте посмотрим правде в глаза, страна не изменилась. Что изменилось, так это группа во власти, правящая элита, которая фактически заняла президентское кресло в данный момент.

Азаттык: Какие уроки извлекли другие автократы в постсоветской Евразии из транзита власти в Казахстане?

Лука Анчески: Урок такой: «Не делайте так, не идите по этому пути, умрите у власти», как это сделали Каримов и Ниязов. Потому что с 2019 года у нас было две управляемых передачи власти в Центральной Азии: один в Казахстане, другой в Туркменистане.

В Казахстане случился более драматический провал. Урок, который извлекли из этого такие люди, как [авторитарный лидер Беларуси] Лукашенко и [президент России] Путин: пока ты жив, не должно быть никого, кто придёт к власти, потому что это может многое усложнить.

Наиболее эффективные транзиты власти в Центральной Азии произошли в 2006 году в Туркменистане и в 2016 году в Узбекистане, и оба были спровоцированы внезапной смертью президентов.

Я думаю, что управляемый характер транзита власти в Казахстане также связан с некими «уроками». Назарбаев, который был одного поколения с [покойным президентом Узбекистана] Исламом Каримовы, ужаснулся тем, как обошлись с [его старшей дочерью] Гульнарой Каримовой, и не хотел, чтобы подобное произошло с его семьей.

А урок, который можно усвоить из произошедшего с Назарбаевым: не делайте так, как он. Это особенно актуально для России.

«ПУСТАЯ ПРОПАГАНДА» О «НОВОМ КАЗАХСТАНЕ»

Азаттык: За последние пять лет Казахстан пережил множество проблем, включая одно из самых кровопролитных событий в своей независимой истории. Можно ли сказать, что многие из проблем, с которыми регулярно сталкивается страна на протяжении последних пяти лет, возникли в переходный период 2019 года?

Лука Анчески: В том смысле, что переходный период не привёл к политическим изменениям. Транзит власти не был возможностью сменить режим, он был возможностью преемственности политики при смене руководства, что означает, что проблемы, которые не были решены, когда Назарбаев покинул свой пост, все ещё оставались нерешенными в 2022 году.

Социально-экономическое неравенство, неспособность стимулировать экономический рост в стране, экономика, которая продолжает анахронично оставаться зависимой от углеводородов, — все эти проблемы были тогда и остаются сейчас.

Токаев не вносит изменений. Прежний дефицит демократии сохраняется. Казахстан — не то место, где есть оппозиция и плюрализм мнений. В выборах участвуют только провластные партии.

Президент обещал, но так и не смог реализовать обширный пакет реформ, который позволил бы обеспечить более равномерный рост экономики. Страна продолжает оставаться экономически ориентированной на продажу ресурсов. Это может быть хорошо для Токаева, даже хорошо для его преемника. Но будет момент в истории, когда нефть либо закончится, либо её никто не будет больше покупать. Какая экономика будет у Казахстана тогда?

Азаттык: Вы упомянули дефицит демократии, но Астана говорит о демократических реформах, изменениях и о том, что в Казахстане нет политических заключённых.

Лука Анчески: У вас, может, и нет политических заключённых, но это не значит, что у вас есть демократия. После Кантара в Казахстане проводился референдум, президентские, парламентские выборы. Наблюдатели ОБСЕ ясно сказали, что они были неконкурентные. Отсутствие политических заключённых — это очень низкая планка.

У вас продолжается политика систематических репрессий в отношении СМИ. У вас все ещё есть вещи, о которых нельзя писать, их нельзя открыто обсуждать. В Казахстане, возможно, и не такой ужасный режим, как в Туркменистане, но, конечно, это не делает его демократическим.

Азаттык: В начале президентства Токаев выразил намерение прислушаться к общественности, услышать голос народа. Вы уже сказали, что не видите серьёзных изменений, но стал ли режим мягче или жестче, например, в сфере мирных собраний и гражданских прав?

Лука Анчески: Я не вижу особой разницы. Я думаю, что вся эта пропаганда о «слышащем государстве» и о «Новом Казахстане» совершенно пуста. Я знаю, что такое «Новый Узбекистан». А «Новый Казахстан» для меня выглядит точно так же, как старый. Мзменения, произошедшие в Узбекистане, заметны. В Казахстане они не видны вообще и это говорит о том, что преемственность кадров, в рамках которой Токаев был назначен Назарбаевым президентом, вряд ли приведет к позитивным изменениям в политике.

Мы видели это на прошлой неделе, когда не разрешили проводить женские марши. Насколько большой, опасной и угрожающей может быть группа женщин для правительства?! Если вы не допускаете подобных собраний, значит, вы не чувствуете себя уверенно как режим.

Нет никаких свидетельств, по крайней мере, для меня, того, что оппозиционным, альтернативным партиям разрешено участвовать в выборах. Может быть, я немного пессимистичен, но мне кажется, что необходимых изменений не происходит.

Продолжаются протесты нефтяников в западной части Казахстана. Это говорит о том, что часть повестки дня, а именно социально-экономическое неравенство и проблема рабочей силы не решается. Так что даже если они делают заявления, что ситуация меняется, свидетельства, которые я получаю из Казахстана, указывают на преемственность политики, которая просто обречена снова и снова сталкиваться с одной и той же проблемой и постоянно принимать одни и те же решения.

Президент в прошлом месяце отправил в отставку правительство, заявив, что у нас, мол, новая политика. Именно так поступал Назарбаев. В 2014 году, например. Поставил себя в положение непогрешимого: «Это не моя вина. Это все эти ребята, и я собираюсь уволить». Именно так поступил и Токаев. А это значит, что у вас все та же проблема, все то же решение и никаких перемен.

«КОЛЛЕКТИВНЫЙ РЕЖИМ» ТОКАЕВА СЕЙЧАС И ЧЕРЕЗ ПЯТЬ ЛЕТ

Азаттык: Но сейчас разница, вероятно, в том, что у нас другой президент.

Лука Анчески: Безусловно, это так. У него нет ряда регалий, которые есть у Назабаева. Назарбаев — отец независимого Казахстана. Это человек, который вывел Казахстан из состава Советского Союза. Он — человек, создавший современный Казахстан. Он также человек, который создал культ личности: взять хотя бы отпечаток руки у подножия памятника в Алматы. Его портрет и отпечатки рук на тенге. Его имя некоторое время носила столица. Назарбаев — постколониальный президент, он первый президент Казахстана, а такой будет только один. Он также человек другого склада нежели Токаев. Я не могу представить, чтобы о Токаеве сняли целую серию фильмов, как о Назарбаеве.

На самом деле, именно так и изменился режим. Власть Назарбаева была гораздо более личной, были сферы, в которых лично он определял ситуацию, например внешняя политика. Токаеву приходится править более коллективно, по крайней мере, в первые несколько лет. Потому что я бы сказал, что 2019-2022 годы для Казахстана с Назарбаевым-Токаевым были очень похожи на то, что было в России в 2008-2012 годах с Путиным-Медведевым. Были эти тандемы, и в этом смысле они были похожи.

На мой взгляд, мы можем начать оценивать правление Токаева только после 2022 года. Оно кажется немного более коллективным и уж точно менее личным. У нас нет зарождающегося токаевского культа личности. В систему вовлечена более многочисленная группа людей и менее вовлечена семья, но политика осталась прежней.

Азаттык: В своей недавней статье в журнале Diplomat вы написали, что спустя пять лет после отставки первого президента и два года после одного из самых драматических событий с момента обретения независимости Казахстаном по-прежнему управляет пожилой человек, который руководит авторитарным, клептократическим режимом.

Лука Анчески: Да, старый человек, который проводит все ту же старомодную политику. Если к 2029 году, то есть через десять лет после ухода Назарбаева, ничего не изменится, мы окажемся точно на том же месте, что и в 2019 году. Это означает потерянное десятилетие для Казахстана, для его молодежи и населения в целом.

Азаттык: Может ли Токаев продолжать набирать популярность, «нападая» на своего предшественника, отбирая привилегии и активы у его родственников? Возможно ли таким образом сохранять популярность?

Лука Анчески: После 2022 года всяческие обвинения Назарбаева стали успешной политикой. Не забывайте о лозунге «Старик, уходи!» — это было то, чего хотели люди на улице. Когда я был [в Казахстане], люди постоянно говорили мне: «Вот когда Назарбаев уйдет, все изменится». Было ожидание, но перемен не произошло.

Когда происходили Январские события, было ясно, что некоторые члены семьи вступили в заговор против президента, мы понимали, что для президента наступило время воспользоваться этим: де-назарбаевизация в публичной сфере, полное избавление от экс-президента, отстранение членов семьи от должностей. Но все это остановилось, когда дело дошло до ближайших родственников. То есть таких людей, как Динара [Кулибаева: средняя дочь Назарбаева] и Дарига, не тронули.

Таким образом, он мог создать определенный авторитет, говоря: «Я не такой, как они, проблема в них, в том, что у нас есть эти коррумпированные люди на этих должностях, и я избавлюсь от них».

Конечно, Карим Масимов — самый большой козел отпущения, потому что Назарбаева трогать было нельзя, а Масимова можно. Это первый, самый очевидный фактор перемен, когда вы говорите: «Я де-назарбаевизирую Казахстан, и со временем все изменится». Это могло сработать в 2022 году, возможно, в 2023-м. Но сейчас для меня это уже устаревший нарратив. Назарбаеву 84 года, он старый человек.

Если вы посмотрите на Узбекистан, то здесь довольно заметно присутствие Ислама Каримова, и отношения между первым и вторым президентами лучше, по крайней мере, в глазах общественности. Вы не услышите, чтобы узбекские чиновники плохо отзывались о предыдущем режиме, хотя он был ужасен. Но в данном случае, в Казахстане, все ещё есть подобное явление, и это ещё один урок [для автократов]: не стоит делать управляемый транзит власти, поскольку сильно осложняет эту динамику.

Азаттык: У Токаева впереди ещё пять лет президентства. Как может измениться его власть через пять лет?

Лука Анчески: Ни у кого нет хрустального шара. Мы можем только попытаться представить, как будет меняться курс, исходя из того, что было сделано. Я не думаю, что в Казахстане произойдут кардинальные перемены. То, как Токаев консолидировал власть точно таким же образом как Назарбаев — снятие ограничений по срокам, президентские выборы, референдум и фальсификация выборов — говорит о том, что он не перемены так, как нам хотелось бы.

Это означает, что Казахстан остается под контролем режима, равно как это было раньше, даже несмотря на [возникшую] культуру протеста с различными движениями: авангардными в больших городах и основанными на экономическом недовольстве на западе [Казахстана] или в сельских районах.

Мы не слышали никаких идей по декарбонизации Казахстана. Это важно для будущей долгосрочной жизнеспособности экономики страны. Это требует приверженности, стойкости, жертв. Мы не слышали, чтобы правительство говорило об этой конкретной экономической политике, а это значит, что два основных фактора — контроль над недемократической политической сценой и контролируемая государством экономика, основанная на углеводородах, — останутся на месте.

Если эти два основных фактора сохранятся, а они сохранятся в 2024 году, я с трудом представляю, что до 2029 года ситуация кардинально изменится. Кроме того, мы уже видели, что эти режимы через несколько лет начинают терять темп. Они неизбежно начинают слабеть. Поэтому, когда наступит это время, а в Казахстане оно, в конце концов, наступит, у вас будет та же политика, тот же президент, но гораздо меньше энергии, больше договоренностей с целью удержания власти, а не расширения и преобразования страны. А это, как мы уже видели, ничего хорошего населению в целом не несёт.