Лучший телеведущий Казахстана Аскар Мендыбаев о телевизионном "Оскаре" и январских событиях

Ведущий новостей "Информбюро" на "31 канале" получил премию "Тумар" в номинации "Лучший телеведущий".

Ведущий новостей "31 канала" Аскар Мендыбаев был признан лучшим телеведущим Казахстана. К этой награде журналист шёл долго и считает, что определённую роль в повышении доверия к СМИ сыграли январские события.

В интервью Informburo.kz Аскар Мендыбаев рассказал о долгожданном "Тумаре" и о том, как изменилась журналистика в новом Казахстане.

– Аскар, вы телеведущий с огромным опытом – и в новостях много лет работаете, и другие интересные проекты ведёте. Кроме того, вы успешный тамада и немного актёр. То есть внимания аудитории не боитесь, за словом в карман не лезете и в любой ситуации найдёте, что сказать. Но во время вручения национальной телевизионной премии "Тумар" вы так явно нервничали, были растеряны, не могли подобрать слова. Почему? Это награда действительно так важна для вас? Как долгожданный "Оскар" для Леонардо ди Каприо?

– Да, премия для меня очень значимая. Конечно, самое главное, что у меня есть, – это признание и доверие зрителей. Но я, как многие, амбициозен и хотел признания коллег, товарищей по цеху. Это очень важно.

Волновался я очень сильно, потому что предыстория этой победы необычная. Я самовыдвиженец, есть такая функция, когда не работодатель выдвигает, а кандидат сам заявляет о себе. И в последний день приёма заявок за два часа до закрытия я успел подать документы и отправил видеоработы. Успел и забыл, не думал, не надеялся. А через два дня мне сказали, что я прошёл в шорт-лист и нужно ехать в столицу.

Потом была церемония награждения, красная дорожка. Очень волнующе. Если бы сразу сказали "да" или "нет", было бы проще, а тут несколько часов нужно было ждать, категория "Лучший телеведущий" была самой последней.

Усталость, волнение дали о себе знать, и когда выходил на сцену, у меня подкашивались ноги. Хотя обычно я всегда собранный.

Я с самого основания премии "Тумар" мечтал о ней, об этой статуэтке, это действительно казахстанский "Оскар" в телевидении.

– Что, по вашему мнению, самое важное в профессии журналиста?

– В журналистике очень важна откровенность. Телевидение не любит фальши, зрители это сразу чувствуют. Поэтому для телеведущего очень важно быть настоящим.

Конечно, мы не можем себе позволить чрезмерные эмоции во время эфира, но мы переживаем за проблемы людей, о которых рассказываем, и это видно.

Когда ты сопереживаешь своим героям, болеешь за них душой, когда ты им помогаешь, когда читаешь все новости, даже, казалось бы, сухие – парламентские, политические – всё равно это можно и нужно делать с душой.

Надо любить своего зрителя. Зритель, повторюсь, очень тонко чувствует фальшь.

Как бы пафосно это ни звучало, нужно уметь людям помогать, нужно уметь людей поддерживать. Да, наша основная задача – информировать, сегодня с помощью информации можно перевернуть мир. Нужно не просто передавать информацию, но и помогать – озвучивать проблемы людей, добиваться их решения – к примеру, через принятие новых законов.

– Расскажите, пожалуйста, о самых запоминающихся сюжетах или выпусках новостей.

– Случаются моменты, когда не удается сдержать смех. Бывают за кадром забавные моменты, смеёмся с коллегами. И тут говорят (это же прямой эфир): "Мотор, студия, третья камера", а я не могу остановиться. Запоминается.

Был и страшный эфир, который никогда не забуду. В 2013 году разбился самолёт, летевший из Кокшетау в Алматы. Мы с коллегой Аидой Боранбай (тоже обладательница "Тумара", получила звание лучшей телеведущей в 2019 году. – Ред.) читали новости о том, что никто не выжил, и это было очень тяжело. Мы прослезились.

Я помню, насколько мы были беспомощны в той ситуации, когда уже ничего не сделаешь. Обычно в журналистике можно что-то сделать, как-то повлиять, помочь. А тут уже поздно... Эта беспомощность запомнилась.

Единственное, что мы смогли сказать в прямом эфире от себя, что редакция "Информбюро" и "31 канал" выражают соболезнования родным и близким погибших.

Также, конечно, запомнились эфиры во время январских событий. Тогда мы заходили в студию и не знали, выйдем ли оттуда живыми или нет. Снова работали вместе с Аидой, и меня не отпускала мысль, что случись что, нужно будет в первую очередь о ней позаботиться. Прикидывал: лучше бежать из здания или нам спрятаться в гримёрке.

Конечно, там уже нет дела до того, как висит микрофон, как выгляжу. Эфиры были правда сложные. В какой-то момент весь канал эвакуировали, и мы вели новости в процессе эвакуации. Мы не знали, пробьются ли к нам бандиты, террористы в аппаратную или сразу в студию, потому что им ведь хотелось получить доступ к СМИ, к эфиру.

– Изменилась ли журналистика сейчас, когда мы строим новый Казахстан?

– Да, журналистика изменилась после января, это чувствуется во многих проявлениях. Конечно, мы всегда говорили правду и старались рассказывать как можно больше. Дело не в том, что стали как-то свободнее вещать, нет. Изменилось то, что нас теперь слышат. Мы чувствуем, что можем повлиять на ситуацию.

Изменилось отношение к журналистам. Если раньше мы с отправляли запросы на получение информации и зачастую ждали ответов неделями, то сейчас такое случается всё реже. Меняется и отношение чиновников к журналистам. И журналистика, мне кажется, стала смелее, потому что мы поняли, что нас слышат, что мы можем на что-то влиять, что профессия важна.

– Меняются каналы получения информации. Казахстанцы стали меньше смотреть ТВ. Но, как показывают исследования, доверие к телевидению выше, чем к другим медиа. Есть ли будущее у ТВ, как вы считаете?

– Будущее у телевидения есть однозначно. Доверяют больше, это показал январь. Конечно, все перешли в интернет, на диджитал, но ведь телевидение очень хорошо представлено и там. Новости и телепередачи зрители теперь всё чаще смотрят в сети, разница лишь в этом. Мне кажется, сегодня ТВ и интернет – это единое целое.

Что касается телесмотрения, то ТВ как смотрели, так и смотрят. Авторитет телевидения после январских событий стал бесспорным. Люди нам доверяют, потому что на ТВ нет фейков. А ещё ТВ – это искусство, и у него много ценителей.