Насилие в семье: спасут ли женщин поправки в закон?

С начала 2023 года в стенах собственных домов в Казахстане было убито 18 женщин. Их убила не пандемия, не война, их убили мужья и сожители. Тем временем МВД РК сообщило, что с 19 мая усиливается ответственность за семейно-бытовое насилие.

Насколько эти меры эффективны? Об этом мы поговорили с правозащитницей Зульфиёй Байсаковой, председателем правления Союза кризисных центров Казахстана и директором кризисного центра для жертв бытового насилия "Жан-Сая".

– Как вы относитесь к новым поправкам к уголовным статьям, усиливающим ответственность за семейно-бытовое насилие? Помогут ли они решить вопрос семейно-бытового насилия?

– У нас так и не появилась отдельная статья в Уголовном кодексе с чёткими определениями по семейно-бытовому насилию. Это плохо. Мы уже давно предлагаем криминализировать эти преступления и ввести отдельную статью в УК. Мы видим, что от безответственности и безнаказанности идёт дальнейшая распущенность и рост бытового насилия в семье.

– То есть вот эти поправки мы не можем назвать криминализацией?

– Это не криминализация. Должна быть отдельная статья, повторю, именно в Уголовном кодексе. Тогда уже насильнику не отвертеться, в любом случае он понесёт наказание. А сегодня суд может всё двояко расценить. В порыве гнева дал пощёчину... Судьи могут посчитать, что пощёчина не нанесла урон здоровью, но вы меня извините, а если после пощёчины зуб начал шататься, и это обнаружится не сразу, или признаки сотрясения появятся потом, и уже не докажешь, что это было в результате удара.

– А то, что принятые поправки позволят возбуждать дела об административных правонарушениях без заявления потерпевших, по факту совершения бытового насилия – по показаниям свидетелей и других улик, – это хорошо?

– Да, это очень хорошая практика, которая применяется во многих развитых странах. Это очень хороший прогресс. Чем она хороша? Все соседи знают, к примеру, что муж избивает жену, а она не делает заявления. Тогда заявляем, например, мы, НПО. И полиция должна принять меры, освидетельствовать, и от потерпевшей не нужно никакого заявления. Ведь речь идёт об угрозе жизни всей семьи, в том числе и детей. Дети становятся если не жертвами, то свидетелями насилия.

– Теперь уже бездействовать не получится. Есть приказ, остальное – дело техники. Они должны принять меры. Конечно, мы понимаем, что это не будет работать на все сто процентов, потому что квалификация каждого специалиста тоже разная и есть человеческий фактор.

– Видите, сколько позитивных изменений.

– Этих мер недостаточно. Мы как правозащитники предлагали ряд мер для того, чтобы регулировать вопросы, касающиеся семейно-бытового насилия, но пока нас не услышали.

– Какие это меры?

– Любой поступок, совершённый в отношении члена семьи, должен рассматриваться как преступление против личности, и мы должны ужесточить за это наказание вплоть до лишения свободы. Но как альтернативу мы предлагаем введение обязательного прохождения коррекционной программы по изменению поведения и общественные работы. Почему это нельзя ввести – я никак не могу понять...

Прошлым летом был референдум по Конституции, после которого были внесены изменения, касаемые статьи 24 закона, где принудительный труд заменён на труд, который перевоспитывает. Не нужно сажать преступника на шею налогоплательщиков, пусть он подметает улицы, работает в хосписах, зарабатывает деньги, которые и будут составлять штраф. Но пока у нас это не применяется.

– Хороший вопрос. Здесь полицейские должны оценить, насколько рискованно оставлять жертву бытового насилия с агрессором. Если агрессор идёт на специальные курсы, при этом, по предписанию, он контролируем людьми, которые проводят эти курсы.

Он может находиться и в ИВС, если это посчитают нужным те же полицейские, которые оценивают риски его поведения. Либо он приходит из дома, выполняет общественные работы, например в хосписе, ухаживая за пожилыми людьми. При этом ходит на коррекционные курсы, а люди, которые его сопровождают, определяют, насколько он меняется.

Если агрессия проявляется вновь, его могут лишить свободы. Но альтернатива должна быть. И мы, налогоплательщики, тогда не будем их содержать за свой счёт в исправительных учреждениях, где их проживание достаточно дорого стоит. Общественная работа – это всё-таки какой-то заработок, который идёт на содержание тех же программ по снижению уровня агрессии.

– Какой, на ваш взгляд, должна быть профилактика бытового насилия?

– Профилактика бытового насилия – это формирование культуры ненасильственных отношений в обществе, это первое. А второе – это уровень ответственности за свои действия.

Конечно, все должны знать, что есть инструменты защиты прав человека. Поэтому вся профилактика должна строиться на повышении уровня знаний в той или иной области и разъяснений, как применить эти знания, а также на формировании ответственности у людей за совершённые действия.

К сожалению, в Казахстане вообще нет понятия профилактики и нет индикаторов оценки достижения тех целей и задач, которые мы ставим. Поэтому все государственные структуры, которые выделяют деньги на так называемую профилактику, ограничиваются оценкой количества круглых столов, количеством участников, количеством розданных ручек. Причём на круглые столы, на семинары приглашают одних и тех же людей. Охват очень маленький.

– Как быть казахстанцам, которые подвергаются насилию?

– Сейчас по городу Алматы вывешено 164 баннера с телефонным номером 150, куда могут обратиться люди по факту бытового насилия.

И я вас тоже прошу указать этот номер: 150. Он работает круглосуточно, анонимно. Консультации идут на двух языках, и можно написать о факте бытового насилия на WhatsApp, чтобы никто не слышал, если агрессор рядом.

И ещё один номер, где могут помочь: 8 (708) 106 08 10. По этому номеру мы много помогали людям во время пандемии, когда жертва находилась в одной комнате с агрессором.

Также запомните и эти номера:

• ОЮЛ "Союз Кризисных Центров Казахстана": 8 (727) 376 40 82;
• Кризисный центр для жертв бытового насилия "Жан-Сая": 243-22-21;
• Кризисный центр алматинской епархии для женщин "Дом для мамы": +7 (777) 547 47 32.

Беседовала Наталья Бойко, АПН